не просто повидаться, – Вита скрестила руки на груди. – Мне нужно съездить в Тюмень. Неожиданно появился инвестор. Он предложил встретиться, обсудить дела моей будущей сыроварни, заключить договор. Ты должен поехать со мной!

– Хорошо, – не раздумывая кивнул послушник. – Но что делать с Матвеем? Его никто не может сдвинуть с места, кроме меня.

Она потерла лоб в замешательстве.

– Закинем его на заднее сиденье, – сказала она дружелюбно и с едва заметной усмешкой.

– Я вообще-то не мешок с картошкой! – моему возмущению не было предела. Трепет и щекочущее волнение тут же улетучились.

– На заднем ему будет неудобно: кресло не откинуть, и он может упасть вперед, – покачал головой Владимир, не обращая на меня внимания.

– Хорошо, посадим эту недовольную всем на свете гусеницу на переднее, – она посмотрела на наручные часы.

– Эй, я вообще-то здесь!

Вита перевела взгляд на меня.

Ей бы не помешала огромная волосатая бородавка на кончике носа. Определенно!

– Тогда по рукам, – кивнул Владимир. – Когда?

– В эти выходные.

– Думаю, настоятель как раз направит меня в Липовку на уборку урожая.

– Да, отец Серафим мне говорил на днях, что в полях картошка уже созрела. Вы ведь там рано сажали в этом году?

– Ага. В мае.

– Понятно. Ладно, вернусь в машину. Увидишь маму, скажи, что я жду ее там.

Владимир кивнул.

Она развернулась и пошла в сторону решетчатых ворот монастыря.

– Да, кстати, – Вита остановилась и посмотрела на нас. – Я купила три билета на концерт фестиваля «Лето в Тобольском Кремле» и договорилась с настоятелем, чтобы тебя и твоего друга, – она кивнула на меня, – отпустили сегодня вечером. Так что будьте готовы к семи.

– Хорошо.

Вита дошла до ворот, обернулась, благоговейно посмотрела на храм, перекрестилась, поклонилась и исчезла за каменной стеной.

– Так ты, значит, секьюрити у нее подрабатываешь? Хотя с такими-то навыками, что ты демонстрировал утром, – это неудивительно! – усмехнулся я. – Она без тебя никуда?

– Я виноват перед ней, – послушник вздохнул. – Для меня большое счастье, что у нее появилось желание куда-то выбираться. Поэтому, конечно, я буду рядом с ней. Да и концерт – это всегда интересно. Разве тебе не хочется послушать живую музыку на открытом воздухе под стенами древнего каменного храма?

Меня мало чем можно удивить. Но мысль, что вечер мы проведем с рыжей пигалицей, мне нравилась.

***

К назначенному времени мы были готовы. Почти. Немного задержались из-за меня, хотя Владимир несколько раз напоминал, что уже пора. Но я не мог идти на мероприятие в первом попавшемся костюме, поэтому долго и мучительно выбирал подходящий аутфит. В итоге решил не шокировать местную публику экстравагантным нарядом и остановился на белой рубашке, на жилете песочного цвета и такого же оттенка брюках. Владимир же стоял посреди комнаты в подряснике, в котором только что поливал цветы во внутреннем дворике монастыря, и не собирался переодеваться. Я долго уговаривал его выбрать что-то из моей одежды, на что он только усмехнулся, будто это была какая-то ерунда.

– Мы же будем на территории собора, зачем мне переодеваться в мирское?

Послушник почистил мои ботинки и поправил воротничок рубашки.

– На чем поедем? – спросил я, пока Владимир катил коляску к воротам монастыря. Прохладный вечерний ветер к моему неудовольствию ворошил тщательно уложенные волосы.

– Вита повезет. Она мне полчаса назад написала, что приехала и ждет.

На стоянке было пусто, стоял только один большой черный внедорожник. И возле него, покручивая пальцами перцовый баллончик и поглядывая по сторонам, стояла Вита в песочном брючном костюме, под которым виднелся белый укороченный топ. Яркие волосы были затянуты в высокий хвост.

Я засмотрелся. Она была одета с той дорогой и тщательно продуманной простотой, по которой легко узнать богатого человека. Мне стало интересно, какой фирмы ее одежда. Костюм выглядел очень качественно и хорошо сидел на ней. Для меня уже было привычкой оценивать людей по одежде – так всегда было принято в наших кругах. К тому же, моя мама – дизайнер и модельер, вот уже тридцать лет как она создавала эксклюзивные вещи под собственной маркой и сотрудничала с известными европейскими брендами. Я часто бывал в ее мастерской и на модных показах, в том числе и за кулисами. Некоторые из манекенщиц показывали мне потом собственное шоу в моих апартаментах. Правда, мама была этим недовольна, когда узнавала.

– Принцесса долго пудрила носик? – фыркнула Вита, посмотрев сначала на меня, потом – на наручные часы.

– Какая я тебе принцесса? – во мне все закипело, по привычке хотелось добавить «Ты хоть знаешь кто я?! Знаешь кто мой отец?!», но вместо этого сказал, – Да я!… Вообще сейчас никуда не поеду!

– Пф! Будто я тебя уговаривать стану! – засмеялась рыжая. – Мне абсолютно все равно, – она залезла в машину и захлопнула дверь.

Я приоткрыл рот в растерянности. Почему она не просила меня одуматься? Не уговаривала, что мне там непременно будет интересно? Даже ее брат молчал.

Я посмотрел на послушника в поисках поддержки.

– Владимир? Скажи ей! Пусть извинится. Что она себе позволяет?!

– Так покажи, что ты – мужчина, – пожал он плечами. – Для начала прекрати хорохориться. Садись и поедем. Скоро концерт начнется…

Сестра из машины показала на свое левое запястье, постукав по нему пальцем, явно подгоняя нас.

– Так что? Едешь?

– Еду! – резко ответил я.

Достала меня. Фурия!

Буду нудить весь вечер и портить ей настроение.

Владимир улыбнулся и усадил меня на переднее сиденье. Чего я вообще ждал от него, когда спрашивал? Конечно, он всегда будет на стороне любимой сестры.

Пока послушник укладывал коляску в багажник, я сверлил взглядом Виту, чтобы ей стало стыдно. Но ей, кажется, действительно было все равно. Она надела зеркальные солнцезащитные очки, и я не видел ее глаз. Правая рука лежала на руле, левый локоть упирался в дверь, кулак поддерживал голову. Во рту – жвачка, ноздри нервно подрагивают, одна нога в нетерпении еле заметно подскакивает. Рыжая успела скинуть светлые лодочки на шпильках и надеть балетки. Я облегченно выдохнул. Хорошо, хоть додумалась сменить обувь, иначе до Тобольска мы бы не добрались.

– Поехали! – сказал Владимир, забравшись в салон.

Здесь пахло мятой, альдегидами12, цитрусами и самой хозяйкой. Я заметил в нише подлокотника рядом с перцовым баллончиком флакон с селективным парфюмом. Я знал его. Вот как! Ей хотелось постоянно пахнуть чистотой? Отмыться от чего-то? Я знал от чего.

В голове мелькнули образы, как одна мужская рука сжимает ей запястья, вторая – затыкает рот, мысленным взором увидел ее испуганные зеленые глаза, услышал пьяный хохот и сбивчивое дыхание.

Черт!

Мое раздражение испарилось, пришла злость, а потом в душе вспыхнула жалость, смешанная с каким-то теплым чувством. Портить ей настроение перехотелось.

Я отвернулся к окну. Там уже мелькали деревенские улочки Абалака. Вскоре появились зеленые поля, залитые персиковым светом заходящего солнца. Я размышлял о том, сколько же противоречивых эмоций вызывала у меня Вита: внешне она была очень привлекательна, но характер! Она была то мягкой и женственной, то холодной и отстраненной. Эта непредсказуемость цепляла. Ни одна другая девушка так не трогала мою душу: хотелось то сказать что-нибудь приятное, восхищаясь ее красотой, то безудержно спорить, когда она бросала колючие фразы. Странно, но рядом с ней я не чувствовал себя сломанной деревянной куклой.

Покосившись на рыжую, я с удовольствием отметил, что машину Вита вела сосредоточенно и спокойно.

– Что? – фыркнула она.

– Ничего.

– Не пялься. Ты не в моем вкусе.

Меня это огорчило. Желание испортить настроение вернулось.

– Можно подумать, мне нравятся фурии вроде тебя!

– Вот и нечего смотреть.

– Может, уже успокоитесь оба? – вмешался Владимир. – Что на вас нашло?

Я цокнул.

Да пошла она к черту! Дура.

Вот захочу и буду смотреть на нее. И ничего Вита мне не сделает. Она для меня – не указ!

И снова начал любоваться ей. Пусть психует. Мне-то что?

Вита повернулась в мою сторону, сняла очки и сверкнула